Перестройка: история с продолжением

Перестройка, надстройка, пристройка, перепланирование... Эти понятия сопровождают строительную науку на протяжении многих веков – с тех пор, как у человека возникла естественная потребность жить и работать в более комфортных условиях.

История мировой архитектуры насчитывает немало примеров кардинального переустройства зданий. Зачастую из-за пристроек различного назначения, которыми каждый последующий хозяин «оснащал» своё домовладение, первоначальный вид постройки менялся до неузнаваемости, и лишь при реставрации специалистам удавалось восстановить всю «родословную» такого дома и «докопаться» до первоначального замысла архитектора. Нередко уникальные памятники архитектуры приходилось освобождать от более поздних, не представляющих никакой ценности, наслоений. Но есть и другие примеры – когда неоднократные «переделки» дома делали его не только более рациональным и функциональным, но и добавляли его внешнему облику изысканности и шарма. По таким постройкам можно изучать историю архитектуры, её поступательное движение от одного стиля к другому.

Дом «навырост» в русских традициях

Что же движет хозяином дома, решившим дополнить своё жилище какими-либо пристройками? Прежде всего, потребность в дополнительной площади. Увеличивается численность семьи, растут требования к комфортности жилья, активизируется хозяйственная деятельность домовладельцев – возникает необходимость в дополнительных жилых, подсобных, бытовых или хозяйственных помещениях.

Заметим, что традиционный русский дом служил надёжным кровом не одному поколению и часто собирал под своей крышей одновременно несколько родственных семей. Поэтому он изначально строился «навырост»: внутри двора оставалось пустое пространство, и «по мере надобности» к основному срубу избы прирубались дополнительные помещения; или же с помощью более лёгких каркасных конструкций над срубом надстраивались терема, горницы и светёлки. Вспомним хотя бы дом заонежских крестьян Елизаровых (Кижи), срубленный в середине XIX века и оснащённый всеми необходимыми хозяйственными постройками. В начале XX века в нём уже было весьма проблематично разместиться большой крестьянской семье из 18 человек. В 20-е годы хозяева дома преобразовали часть сарая в избу, а над сараем устроили горницу.

Современники не без гордости отмечают эту особенность русского деревянного домостроения: каким бы ни был в плане крестьянский дом – «кошель», «глаголь» или какой-либо другой – его конструкция позволяла в любое время произвести необходимое переустройство, не нарушая естественного течения жизни его обитателей.

«Статусное» преображение

Совсем иные возможности в плане обустройства своих владений имели более обеспеченные сословия, которые руководствовались в этом деле не только практическими соображениями, но и влиянием моды, а также стремлением подчеркнуть свой статус в обществе.

За свою более чем 200-летнюю историю усадьба Горки, что в Московской области, повидала немало хозяев: в разное время здесь жили помещики, фабриканты, коннозаводчики, нефтепромышленники и генералы. Всех их вполне устраивал этот архитектурный ансамбль, созданный по канонам классицизма в последней четверти XVIII века и состоявший из двухэтажного кирпичного дома с двумя флигелями и регулярного сада. Но в начале XX столетия (в 1909 г.) имение приобрела вдова небезызвестного Саввы Морозова, Зинаида Морозова, и развернула на его территории грандиозное строительство.

За несколько лет относительно скромная помещичья усадьба превратилась в процветающее капиталистическое хозяйство, где нашлось место не только птичнику, молочной ферме, скотному двору и конюшне, но и зданию электростанции, водокачке и артезианскому колодцу. В усадьбе появились баня, прачечная, гараж, несколько погребов, амбаров, сараев и оранжерей. Среди роскошного сада с прудами, мостиками и беседками возвышался хозяйский особняк. Зинаида Григорьевна вновь вышла замуж и, получив вместе с мужем, генералом А. Рейнботом, дворянский титул, доверила перестроить свой дом в соответствии со своим новым статусом молодому, но уже модному московскому архитектору Ф. Шехтелю.

В ходе «модернизации» особняка была разрушена классическая анфилада внутренних помещений, парадный вход из центральной части дома был перенесён в торец, где специально для него пристроили веранду. С противоположной стороны также появилась пристройка к дому – с зимним садом. Главный фасад здания украсил торжественный ионический портик, а садовый фасад – лоджия с балконом. В новом архитектурном облике и в интерьерах усадьбы З. Г. Морозовой-Рейнтбот тесно переплелись два стиля – неоклассицизм и модернизм.

Дворцовые «перевороты»

С особым размахом возводились и перестраивались дворцы Санкт-Петербурга. К примеру, к строительству и оформлению интерьеров Аничкова дворца (начало его строительства датируется 1741 годом) – одного из первых зданий города, созданных в стиле высокого барокко, – приложили руку такие выдающиеся зодчие, как М. Зиновьев, Б. Растрелли, И. Старов, К. Росси, М. Месмахер.

Изначально здание дворца было Н-образным в плане. Его центральная часть, с большим двусветным залом, соединялась крыльями с боковыми трёхэтажными флигелями, увенчанными ребристыми куполами с луковичными главками. Своим основным фасадом дворец был обращён к Фонтанке, здесь находился парадный вход с бассейном. Второй и третий этажи здания занимала церковь.

В 1770 году князь Г. Потёмкин, получив Аничков дворец в подарок от Екатерины II, решил его переустроить: центр дворца был украшен треугольным фронтоном, а фигурные «луковки» над боковыми флигелями заменили плоские купола. Барочные формы фасадов приобрели иной облик, характерный для раннего классицизма.

Очередной перестройке Аничков дворец подвергся в 1817-18гг., став резиденцией царствующих особ. Церковь была перенесена на верхний этаж северного бокового флигеля, к основному зданию был пристроен дугообразный сервисный корпус, а в глубине сада появились два изящных одноэтажных павильона. Более века дворец существовал в таком виде, менялись лишь интерьеры – в соответствии со вкусами и пристрастиями владельцев.

Кардинальные перемены в истории этого здания вновь произошли в 1935 году, когда городские власти решили устроить в нём Дворец пионеров. К переустройству приступили в экстренном порядке и самым варварским образом разрушили не только своды и внутренние перегородки между залами, но и несущие стены. Дворцовая церковь лишилась своего уникального убранства и превратилась в кинозал.

Кстати, не раз перестраивался и Зимний дворец Петербурга. Первый раз – когда на престол взошла Екатерина II, которой не по вкусу пришлась творческая манера Растрелли. В результате во дворце появились Невская анфилада и Большой тронный (Георгиевский) зал. Затем, в 1826 году, с целью увековечить великие победы в Отечественной войне 1812 года во дворце построили Военную галерею. Ещё через пять лет у подъезда императрицы появилась нарядная лестница с горельефами, статуями и колоннами. А после пожара 1837 года, оставившего от здания лишь обгоревший остов, архитекторам В. Стасову и А. Брюллову два года пришлось восстанавливать дворец в прежнем виде (согласно повелению Николая I). И если при реставрации наружных фасадов данное требование было выполнено беспрекословно, то при реконструкции интерьеров многих дворцовых помещений архитекторы применили собственное видение, использовав во внутренней отделке элементы позднего классицизма. Гербовый зал стал наряднее благодаря золочёным колоннам коринфского ордера, хорам с балюстрадой и скульптурам воинов с гербами российских губерний. Цветной мрамор Георгиевского зала уступил место каррарскому белому мрамору сдвоенных колонн и пилястр. Не менее строгий и торжественный вид приобрели интерьеры Николаевского, Фельдмаршальского и Концертного залов. Самым уникальным помещением Зимнего дворца по сей день считается Малахитовый зал – единственный сохранившийся образец оформления малахитом целого жилого интерьера. Главным его украшением являются исполненные в технике русской мозаики восемь малахитовых колонн и пилястр, а также два больших камина из этого же камня.

Французское наследие Мансара

Перестроить отдельно стоящий особняк в соответствии с пожеланиями и возможностями его владельца гораздо проще, чем городской дом, тесно соседствующий с другими постройками. Поэтому расширить своё «жизненное пространство» горожане могли только с помощью надстроек (увеличения этажности дома) или путём переустройства под жильё чердачных помещений. И если дополнить дом ещё одним или несколькими этажами можно лишь при достаточном запасе прочности фундамента, открытой схеме лестницы, соединяющей этажи, вертикальных инженерных коммуникациях и плоской кровле, то устроить на чердаке мансарду возможно без каких-либо особых условий.

Считается, что впервые чердачное пространство было использовано для жилых и хозяйственных целей в 1630 году французским архитектором Франсуа Мансаром, благодаря которому мансарда и получила своё название. Главная её особенность – фасад, который полностью или частично образован поверхностью наклонной или ломаной крыши. Высота стены у мансардного этажа до пересечения с крышей не превышает полутора метров, а основным интерьерным элементом помещения являются окна, которые устанавливаются на плоскости крыши в произвольном порядке. Для возведения мансардного этажа используются лёгкие стропильные конструкции, что позволяет значительно снизить затраты (по сравнению с надстройкой полноценного этажа).

Долгое время мансарда была обителью небогатых людей, чаще всего в ней селились студенты. Постепенно отношение к этой надстройке изменилось, и дом с мансардой стал восприниматься как признак респектабельности и хорошего вкуса его хозяина. Мансарда перестала быть атрибутом тесного городского жилища и заняла достойное место в архитектуре не только городского, но и загородного домостроения.

Дом меняет статус

Более масштабные перемены происходят в здании, которое полностью меняет своё функциональное назначение. Интересна в этом плане история дома № 6 по 1-й Тверской-Ямской улице в Москве. Дом был построен мещанином П. Алексеевым и первоначально представлял собой двухэтажное каменное здание в стиле «ампир». На верхнем этаже располагались жилые комнаты, на нижнем – торговые лавки. Через сорок лет у дома появился новый владелец, купец Щукин, который, сообразно моде и своему положению в обществе, придал зданию новый декор, отдав предпочтение стилю «эклектика». Тогда же с двух противоположных сторон здания появились одноэтажные каменные пристройки. Следующий хозяин дома, статский советник Ф. Езерский, не только достроил новый – третий – этаж, но и придал зданию ренессансно-барочный облик. Но главное – он изменил сам «статус» дома: частное жилое домовладение стало офисной постройкой. Правда, для того, чтобы этот бывший частный дом действительно «трансформировался» в современное офисное сооружение, отвечающее европейским требованиям к такому классу зданий, на капитальное переустройство потребовалось ещё несколько лет.

В 1903 г. по проекту архитектора Розенкампфа дом был надстроен до 4-х этажей и приобрёл модный фешенебельный вид в стиле «модерн»: эркеры высотой до третьего этажа; парадный верхний этаж с двусветным залом; волнообразный контур крыши; ажурные металлические ограждения балконов и эркеров; гребень-корона над центральной частью фасада; рельефная проработка плоскости фасада в виде волны – аппликации, наложенной на облицованную модной керамической плиткой «кабанчиком» плоскость стены; оконная столярка с мелкой расстекловкой верхней части переплётов... По сей день это здание украшает деловой центр Москвы, и лишь в 1990-х гг. его новый владелец провел в нём частичную перепланировку и заменил устаревшее внутреннее санитарно-техническое оборудование современным.

Перестроив, сохранить

Сегодня подобное преображение здания назвали бы перепрофилированием. Трудно сказать, когда возник этот термин, но особую популярность в России он приобрёл в 1990-е годы, когда перед властями разросшихся городов (особенно Москвы и Санкт-Петербурга) встала задача более эффективного использования исторических территорий и перебазирования промышленных предприятий, оказавшихся в центре жилой и общественной застройки, на окраины. Вот тогда-то и началась массовая «перестройка»! Бывшие фабрики и заводы превращались в деловые и торговые центры, жилые здания – в современные офисы, а памятники архитектуры передавались в собственность коммерческим структурам, перед которыми стояла одна задача – сохранить при их переустройстве исторические фасады и несущие конструкции.

Оставят ли эти строения значимый след в истории архитектуры, покажет время. В Европе, к примеру, до сих пор сохранились уникальные здания, претерпевшие подобное «перерождение». Например, производственный комплекс Тьефенбруненского мукомольного завода в Цюрихе (Швейцария) – памятник архитектуры XIX века – после реконструкции в 1980 году стал торгово-общественным многофункциональным центром. При этом не только были восстановлены утраченные части зданий, представляющих историческую ценность, но и современные дополнения (надстройки, пристройки и совершенно новые строения, предусмотренные проектом) были выполнены в соответствии с первоначальным архитектурным замыслом – в стиле «эклектика».

Иначе подошли к переустройству цементного завода в Барселоне (Испания). Территорию ограничили со всех сторон башнями, объединив их в единое целое большим прямоугольным зданием, похожим на крепость. Во дворе и на крышах устроили небольшие сады, даже на башнях высадили кипарисы, а место автостоянки стилизовали под классические руины с колоннадами, покрытые вьющейся и ползучей зеленью. Всё это настолько изменило облик бывшего завода и смягчило его жёсткие бетонные формы, что местные жители стали называть это место «эль копвенто» (монастырь). После реконструкции здесь разместились архитектурные мастерские.

Если приглядеться внимательно, то практически вся история мировой архитектуры так или иначе связана с переустройством и реконструкцией. Потому что перестроить добротный дом в соответствии с возросшими потребностями его хозяев гораздо проще, чем возвести новый. При этом не разрушается «аура» дома, сохраняются принятые в нём традиции, создаётся семейная летопись... Возможно, не будь наши предки столь практичны и сентиментальны одновременно, вряд ли в нашей лексике появилось бы такое понятие, как «родовое гнездо». И не важно, о каком доме идёт речь – о небольшом деревенском срубе, городском фешенебельном особняке или загородной усадьбе. Потому что «родовое гнездо» – это не просто дом, построенный для всей семьи. Это история, которая требует продолжения.

Текст: Наталья Вертилецкая

«Загородное строительство» № 10 (38), октябрь 2008 г.